Самсон Агаджанян - Стон березы [сборник]
— Может, познакомишь нас с ней?
— Она сейчас за границей.
— И долго она гам будет?
— Не знаю, наверно, лет десять.
— Она иностранка?
— Русская.
Юрий встал.
— С вашего позволения, я пойду спать. Завтра мне рано вставать. Спокойной ночи, дорогие мои.
— Ты что, ужинать не будешь?
— Спасибо, мама, я уже ужинал.
Когда он вышел, они молча посмотрели друг на друга. Разговор с сыном явно обескуражил их.
— Что-то темнит наш сыночек, — произнес Иван Константинович. — То, что он влюблен, я это сразу учуял, но насчет того, что она за границей, он явно перестарался. Через десять лет обещает жениться. Он в своем уме? Мне будет 60, а он только женится. Вот артист! А ты о чем думаешь?
— Думаю, как в глаза Уваровым смотреть. На днях звонила Нина Федоровна, интересовалась, почему Юра к ним не заходит, при этом открыто намекнула, что пора о будущем наших детей подумать. Вот и подумали. Терять такое родство! В голове не укладывается.
— Он ее не любит, что зря об этом говорить?
— Господи, при чем здесь любовь? — раздраженно произнесла Елизавета Петровна. — Надо о положении в обществе думать, а не о какой-то любви.
— Дорогая, твой сын будет жить не с обществом, а с женою.
Вскинув брови, она надменно посмотрела на него.
— Если бы ты не женился на мне, я бы хотела хоть одним глазом взглянуть на тебя, кем бы ты сейчас был.
— Человеком был бы, — вставая, недовольно ответил Иван Константинович.
Юрий, лежа в постели, вспоминая, как отец упорно допытывался, кто она, усмехнулся. Было неприятно обманывать их, но по-другому он не мог. Правда для них была равносильна взрыву бомбы. Он попытался заснуть, но сон упорно не шел. Встал, сел за журнальный столик, взял лист бумаги и стал писать письмо Диане.
Больше недели прошло с того вечера, когда он был у нее. За это время не раз собирался пойти к ней, но не решался. Он боялся смотреть ей в глаза. В субботний день по графику он вновь остался ответственным. Сидя в кабинете, смотрел по телевизору футбольный матч и с нетерпением поглядывал на стенные часы, ждал полуночи, чтобы пойти к ней. Когда стрелки часов сошлись вместе и начался отсчет нового дня, он встал, надел шинель. Проходя через КПП, с улыбкой посмотрел на молодого солдатика.
— Телевизор работает?
— Так точно, товарищ подполковник!
— У меня к тебе просьба: никому не сообщай, что я в зоне. Хорошо?
Солдат молча кивнул Сазонов через проходной коридор вошел в зону и быстро направился в сторону больницы. Осторожно приоткрыв дверь, заглянул вовнутрь. В коридоре никого не было. Неслышно ступая, он направился в кабинет врача. Возле двери остановился. Сердце учащенно забилось, он тихо постучал. Дверь открылась. Диана, увидев его, побледнела.
— Умоляю вас…
Переступив порог, он закрыл дверь на ключ, подошел к ней.
— Диена, — тихо прошептал он и притянул ее к себе.
Она попыталась оттолкнуть его от себя, но не смогла.
И вновь, как в первый раз, еще с большой страстью, сплелись их тола. О своих чувствах они молчали, за них говорили их губы. Каждый чувствовал неповторимую сладость прикосновения другого.
Перед уходом он вытащил из кармана конверт.
— Я тебе письмо написал.
Диана в ответ, улыбаясь, из ящика стола вытащила исписанные листы и молча протянула ему.
— Спасибо, — тихо произнес он и осторожно повернул ключ.
— Юра, — позвала она.
Он повернулся к ней.
— Что с нами будет?
— Не знаю, но знаю одно: я люблю тебя и счастлив, что встретил. Спокойной ночи.
У себя в кабинете несколько раз перечитал ее письмо. От прочитанного на лбу выступил холодный пот. Отложив письмо в сторону, задумался. То, что она рассказала, потрясло его. На минуту он представил, как те неизвестные насилуют ее в камере. Ему стало не по себе, на лбу выступил пот, стало душно… Расслабив галстук, он подошел к окну, распахнул его и стал жадно глотать морозный воздух. Отойдя от окна, опустился в кресло, задумался. Вспомнил про своего однокашника по юридическому институту. Тот работал в Прокуратуре СССР. Недолго думая, поднял телефонную трубку и набрал его номер в Москве. В трубке долго слышны были только гудки, но Сазонов терпеливо ждал Наконец раздался сонный голос:
— Слушаю.
— Саша, здравствуй!
— Привет, недовольным голосом отозвалась трубка.
— Ты что, не рад моему звонку?
— Кто говорит?
— А ты догадайся!
— Я не собираюсь в четыре утра кроссворды разгадывать, буркнула трубка.
— Саша, ты меня убил. Да это я, Сазонов.
— Юра! — на этот раз в голосе Александра была радость. — Ты в Москве?
— Нет.
— Рассказывай, как жизнь? Шесть лет прошло, как не виделись.
— Жизнь, Саша, бьет ключом. Не знаешь, когда по морде дадут. Жив, здоров, холостяк.
— Как холостяк? Ты же собирался на Наташе жениться
— Пока собирался, она за другого вышла. А у тебя как дела?
— Пока нормально, двое детей, ждем третьего.
— Ну, молодчина, я рад за тебя. Вале передай мое восхищение. Я здорово рад за вас… Саша, ты по-прежнему в прокуратуре?
— Да.
— А должность какая, если не секрет?
— Никакого секрета, помощник четвертого зама генпрокурора. А теперь давай валяй, чувствую, неспроста звонишь.
Сазонов вкратце рассказал про судьбу Дианы.
— Юра, я знаю эту историю, но это нетелефонный разговор. А если честно, то дружеский тебе совет: выброси все это из головы.
— Саша, но она не виновата! Ей надо помочь!
— Юра, я тебе русским языком говорю, это гиблое дело. И если хочешь спать спокойно, не вороши его.
— Саша, а если я приеду к тебе, мы можем что-нибудь предпринять?
— Навряд ли. Нам с тобой в два счета рога обломают… Слушай, а почему эта осужденная тебя так заинтересовала?
— Я начальник женской колонии, вот и поинтересовался ее судьбой.
— Погоди, что-то я не понял. Ты что, всерьез начальник колонии?
— Да.
— Вот это да-а, — протянул Александр. — И стоило ради этой паршивой должности с отличием заканчивать два высших учебных заведения? Ты меня убил.
— Саша, так что ты мне посоветуешь? — не слушая его, спросил Сазонов.
— Выбрось это из головы, вот мой совет.
Немного поговорив еще о том о сем, Сазонов положил трубку. Какое-то время отсутствующим взглядом смотрел перед собой. После этого телефонного разговора он окончательно поверил в невиновность Дианы, но от этого ему не стало легче. За колючей проволокой находилась любимая, о которой он думал днем и ночью, и он был бессилен ей помочь.
Приподняв голову, посмотрел на часы, из шкафа достал шинель, тут же, в кресле, укрылся ею, попытался заснуть. Но сон не шел. Он встал, надел шинель, вышел на улицу, посмотрел на зону. На постовой вышке виднелся силуэт часового. На душе было тяжело: Диана находилась там и он ничем ей не мог помочь. Надежда на друга не оправдалась…
Незаметно пролетела зима, на смену, по законам природы, пришла весна. Женская колония уверенно становилась на ноги. В колонии не было ни одной осужденной, которая бы не работала. Даже знаменитая Екатерина села за швейную машинку. Когда она впервые появилась в цехе, осужденные при виде ее обомлели. Прекратив работу, они смотрели на нее, а та, не поднимая головы, молча села за рабочее место. Всесильная "мужская королева" превратилась в обыкновенную осужденную.
Зона стала жить нормальной человеческой жизнью. ШИЗО почти пустовал. В основном туда попадали вновь прибывшие осужденные. В швейном цехе для всех была сшита единая форма. По результатам года колония вышла на первое место. Об успехах ее говорили на разных уровнях. Со всех концов Союза приезжали перенимать передовой опыт. На совещаниях начальник УВД постоянно приводил в пример подполковника Сазонова. Но это не радовало того, а, наоборот, угнетало. При мысли, что его отношения с Дианой станут достоянием всеобщей гласности, ему становилось не по себе.
Однажды Диана почувствовала себя плохо, ее тошнило. Она не придала этому значения, накануне ее угостили грибами и она подумала, что отравилась. Но тошнота не проходила. Через какое-то время она подумала, что беременна. А когда окончательно убедилась, что это так и есть, то пришла в ужас. Она не находила себе места. Хотела видеть Юрия, но шли будничные дни, а она могла увидеть его только в субботу или в воскресенье, когда он оставался ответственным. Часы для нее казались теперь днями, а дни — неделями.
Наконец наступил выходной день. Диана с нетерпением ждала его прихода, и когда глубокой ночью в коридоре раздались знакомые шаги, нервы не выдержали, она сама открыла дверь, чтобы убедиться, что это он.
Он вошел с улыбкой, но, увидев ее бледное лицо, с тревогой спросил:
— Что-нибудь случилось?
